Зацепило...

[long.]

* * *

Всё ещё поправить можно!

Приходи ко мне в четверг.

Дождевик швырни в прихожей

Мокрых зонтиков поверх.

Хочешь кофе - будет кофе.

Хочешь Фета - будет Фет.

Хочешь, я надену кофту,

Ту, меняющую цвет.

Кто-то что-то перепутал,

Неумелость какова!

Колотили в гроб, как будто

Колунами о дрова.

И гвоздями забивали,

И землею закрывали,

И слезами заливали…

Но получится едва ли!

Как придешь, стучать не надо:

Месяц дверь не заперта.

Полотенце в ванной рядом

С выключателем всегда.

В холодильнике котлеты,

Спички брошены везде.

Если это будет летом,

Разболтаешь льда в воде.

Выпьешь водки на лимоне,

Если будут холода.

Кто-то сдул тебя с ладони,

Как пушинку. Навсегда!

* * * * *

Лючия Ганапольская-Юделевич

[Razorblade]

Не знаю, как там насчет ярлыков "королей"... Для меня апологетами поэзии всегда будут оставаться: Зинаида Гиппиус, Александр Галич, Томас Вулф - хотя он в большей степени писал талантливые рассказы ("Домой возврата нет"; "Взгляни на дом свой, ангел."), но есть у него одно занятное выраженице:

"Ибо что мы есть, брат мой? Мы — призрачные сполохи безнадежной мечты, трепетное фосфорическое мерцание нетленного времени, бессмертие земли, облекшееся в недолговечность дней. Мы – неизреченное слово, неукротимый голод, неутолимая жажда; желание, от которого лопаются жилы и раскалывается голова, которое сжигает внутренности и разрывает на куски сердце. Мы — судорога страсти, вспышка любви и восторга, сосуд яркой крови и муки, затерявшийся зов, созвучие боли и радости, проблеск кратких, жарких часов, почти плененная красота, коварный шепот бестелесной памяти..."

[long.]

* * * * *

Ох ты горюшко моё,

Моя зоренька!

Белым снегом замело

Мою горенку.

При потушенном огне

Дальше видится.

Не приходит он ко мне,

Знать, обиделся.

Не протянет нежных рук,

Не пожалует,

А в окошко будто стук -

Ветер балует.

А жалела б я его,

Ох, жалела бы!

Не спросила б ничего,

Только пела бы.

Не корила б за беду,

Да за слёзоньки…

Да стоят на холоду

Две берёзоньки.

Я б вечор накрыла стол,

Да уж где там!

Ну, зимою не пришёл -

Может, летом…

* * * *

Лючия Ганапольская-Юделевич

[Jinncat]

Давай?

Давай подарим этот вечер

Себе,

Пусть на ладонях тают свечи.

В вине

Дорожкой лунной растворится

Печаль.

Жизнь никогда не повторится,

А жаль…

Качнутся сумерки полоской

Стены,

Молчанье лопнет отголоском

Струны,

Прольется музыка рефреном

С картин,

Задерну окна гобеленом

С гардин.

Сегодня нам никто не нужен,

Ведь так?

И на столе остывший ужин –

Пустяк,

И, лишь, колючим переливом

Хрусталь,

В фужерах кружится игриво

Янтарь…

Края отпрянут с легким звоном

Как грусть,

И губ, до боли мне знакомых,

Коснусь.

В ответ мне тихо улыбнутся

Глаза…

Как жаль, что в прошлое вернуться

Нельзя.

Ты будешь близко – дуновеньем

Духов,

И захлебнусь я на мгновенье

От слов,

Ты для меня как лучик света

Во тьме,

Не потерять бы только это

Всё мне!

Уютно примет твое тело

Диван,

К твоим спускаюсь на колено

Ногам,

Ты будешь нежной и послушной –

Моей

Под светом тусклых и ненужных

Свечей.

Пусть эта ночь вернет нам снова

Года,

Что прожил я так бестолково

И зря,

Где ты меня еще не знала –

Те дни,

Где были мы еще не пара –

Одни…

Придет растрепанным и сонным

Рассвет,

И ляжет искренно огромным

Букет,

Слова любви тебя разбудят

Из роз,

И все, что было и что будет –

Всерьез…

Юрий Егоров

Улыбайся, слышишь? Не грусти.

Все проходит, все пройдет однажды.

Просто нужно сердце отпустить

По волнам корабликом отважным.

И пускай, пускай оно плывет,

Радости и горести встречая...

Ведь сильнее станет только тот,

Чей корабль от берега отчалил...

Кто решился навсегда порвать

Серой скуки тягостные сети,

Тот свой путь сумеет отыскать

И тому попутным будет ветер...

И пусть чайки над волной кричат

Трудности, сомнения пророча...

Но отступит холод и печаль,

Только если их прогнать захочешь...

...шторм и бурю можно пережить,

ярость волн и ветра пересилить.

А бояться стоит только штиля -

Скучного бездействия души...

[long.]

Песня о синей птице

Александр Галич

Был я глупый тогда и сильный,

Всё мечтал я о птице синей,

А нашел её синий след —

Заработал пятнадцать лет:

Было время — за синий цвет

Получали пятнадцать лет!

Не солдатами — номерами

Помирали мы, помирали.

От Караганды по Нарым —

Вся земля как сплошной нарыв!

Воркута, Инта, Магадан!

Кто вам жребий тот нагадал?!

То нас шмон трясёт, а то цинга!

И чуть не треть ээка из ЦК.

Было время — за красный цвет

Добавляли по десять лет!

А когда пошли миром грозы —

Мужики — на фронт, бабы — в слёзы!

В жёлтом мареве горизонт,

А нас из лагеря да на фронт!

Севастополь, Курск, город Брест...

Нам слепил глаза жёлтый блеск.

А как жёлтый блеск стал белеть,

Стали глазоньки столбенеть!

Ох, сгубил ты нас, жёлтый цвет!

Мы на свет глядим, а света нет!

Покалечены наши жизни!

А может, дело всё в дальтонизме?!

Может, цвету цвет не чета,

А мы не смыслим в том ни черта?!

Так подчаль меня, друг, за столик,

Ты дальтоник, и я дальтоник.

Разберемся ж на склоне лет,

За какой мы погибли цвет!

1964

НОЧНОЙ ДОЗОР

Когда в городе гаснут праздники,

Когда грешники спят и праведники,

Государственные запасники

Покидают тихонько памятники.

Сотни тысяч (и все похожие)

Вдоль по лунной идут дорожке,

И случайные прохожие

Кувыркаются в "неотложки".

И бьют барабаны!..

Бьют барабаны,

Бьют, бьют, бьют!

На часах замирает маятник.

Стрелки рвутся бежать обратно.

Одинокий шагает памятник,

Повторённый тысячекратно.

То он в бронзе, а то он в мраморе,

То он с трубкой, а то без трубки,

И за ним, как барашки на море,

Чешут гипсовые обрубки.

И бьют барабаны!..

Бьют барабаны,

Бьют, бьют, бьют!

Я открою окно, я высунусь,

Дрожь пронзит, будто сто по Цельсию!

Вижу: бронзовый генералиссимус

Шутовскую ведёт процессию.

Он выходит на место лобное,

"Гений всех времён и народов!"

И, как в старое время доброе,

Принимает парад уродов.

И бьют барабаны!..

Бьют барабаны,

Бьют, бьют, бьют!

Прёт стеной мимо дома нашего

Хлам, забытый в углу уборщицей,

Вот сапог громыхает маршево,

Вот обломанный ус топорщится!

Им пока скрипеть да поругиваться,

Да следы оставлять линючие,

Но уверена даже пуговица,

Что сгодится еще при случае.

И бьют барабаны!

Бьют барабаны,

Бьют, бьют, бьют!

Утро родины нашей розово,

Позывные летят, попискивая,

Восвояси уходит бронзовый,

Но лежат, притаившись, гипсовые.

Пусть до времени покалечены,

Но и в прахе хранят обличие.

Им бы, гипсовым, человечины -

Они вновь обретут величие!

И будут бить барабаны!..

Бить барабаны.

Бить, бить, бить!

[long.]

Павел Грушко поэт, переводчик, драматург

Михаил Бекетов

12 апреля 2013, 14:08

Это стихотворение было написано знаменитым Николасом Гильеном в 1952 году во время правления на Кубе кровавого диктатора Батисты.

Я вспомнил об этом моём переводе, прочитав сообщение о смерти Михаила Васильевича Бекетова. До чего похоже…

Николас ГИЛЬЕН (1902-1989)

ИЗ КУПЛЕТОВ ХУАНА БОСОГО

Говорят, ты хочешь

поступить в газету.

Лучше бы не слышать

мне про новость эту.

Неужели, Пако,

ты самоубийца?

Друг ты мой тщедушный,

как ты мог решиться

на такую муку,

на такое дело, —

жить, тебе, наверно,

Пако, надоело!

Если ты захочешь

выступить с памфлетом, —

тут же в подворотне

встретишься с кастетом.

Или постучатся:

«Пако, на два слова».

Улыбнутся — дескать,

ничего такого.

Шутки, прибаутки:

«Милый наш писака!

Может быть, все вместе

погуляем, Пако?

Нынче ночь на диво,

воздух ароматен!

На автомобиле

мы тебя прокатим...»

От таких прогулок —

Господи, избави!

Утром ты очнёшься

где-нибудь в канаве:

глаз один не видит,

в кровь разбиты губы,

сломанные рёбра,

выбитые зубы.

А потом — сам знаешь:

будь смирней овечек,

помни, что играешь

ты с огнем, газетчик!

Если визитёров

ты назвать решишься,

то не только места

тёплого лишишься, —

палачи такое

сотворят над глупым!..

Был горячим малым.

Стал холодным трупом.

1952

Отсюда - http://echo.msk.ru/blog/grushko/1051834-echo/

[asd62]

Борис Рыжий

Было все как в дурном кино,

но без драчек и красных вин –

мы хотели расстаться, но

так и шли вдоль сырых витрин.

И — ценитель осенних драм,

соглядатай чужих измен –

сквозь стекло улыбался нам

мило английский манекен.

Улыбался, как будто знал

весь расклад — улыбался так.

"Вот и все, — я едва шептал, —

ангел мой, это добрый знак...”

И — дождливый — светился ЦУМ

грязно-желтым ночным огнем.

”Ты запомни его костюм —

я хочу умереть в таком...”

[Форматцевт]

Александр Задорожный

Саксаул.

***

В пустыне Кара - Кумы, прекрасный саксаул,

расцвёл весною ранней и жалобно вздохнул.

Такая редкость грозы, морозов вовсе нет.

Здесь не растут и розы, и лишь шакал сосед.

Проходит время чинно, пустыня расцвела,

наверно в том причина, влюблённою была.

Влюбилась в саксаула, а он корявый ствол,

Он сам себя стесняется, что на землю пришёл.

Но нет сильней и крепче чем этот саксаул.

Песок поутру шепчет, чтоб сильный не уснул.

Цветёт, красивей розы, в пустыне саксаул.

И капают как слёзы, росинки поутру.

***

28.03.2010г.

Просто хотел поменять статус и стал искать в гугле саксаул одинокий цветёт вот и нашёл ;)

[THE OLD VERMIN]

"В далёкой дали, за орбитами планет
танцует женщина, похожая на свет.
А рядом - там, где сушится бельё,
танцует свет, похожий на неё.
Играет сын, похожий на неё.
Кружится мир, похожий на неё.
Танцует женщина. И на её плече-
танцует космос в тоненьком луче."

Андрей Ширяев

 

Андрей Ширяев родился 18 апреля 1965 года в Казахстане, долго жил там, затем перебрался в Москву. До 18 октября 2013 проживал в Кито (Эквадоре).
"Учился в Литературном институте им. Горького на отделении поэзии в семинаре Юрия Давыдовича Левитанского. По роду деятельности — профессиональный литератор.

Издал книги стихов "Продрогший пантеон"1989 г., "Мастер зеркал"1994 г., "Глиняное письмо"1996 г., "Бездомные песни"1999 г. Пишется и проза.

———————————————

18 октября 2013 года, в пятницу, в девять часов утра по Москве Андрей Ширяев опубликовал в своем Facebook запись:

"Чтобы не оставлять места для домыслов, коротко объясню. В последнее время два инфаркта и инсульт на фоне диабета подарили мне массу неприятных ощущений. Из-за частичного паралича ходить, думать и работать становится труднее с каждым днем. Грядущее растительное существование — оно как-то совсем уж не по мне. Так что, действительно, пора"

Накануне добровольного ухода и жизни он завершил свою очередную книгу.
За несколько часов до смерти он опубликовал на своем сайте последнее стихотворение:

Привычно доедать до последней крошки,
привычно доживать до финальных титров.
Сценарий жизни старой подвальной кошки
достоин девяти уссурийских тигров.

Сценарий лжи. Леплю куличи из ила,
тяну больное, путаясь в алфавите.
Честней, пока не поздно, разлить чернила,
и кинуть грош Харону, и встать, и выйти;

и вновь — по темноте за бессонным стражем,
в окраинном кинозале, в луче экранном,
где мир, подобно мне — короткометражен,
а я — всего лишь пепел над океаном.

(17.10.2013 Андрей Ширяев)
(Сан Рафаэль, Quito, Эквадор).

http://www.shiryaev.com

[asd62]

Чепурных Евгений Петрович

 

Кудрявое резвое чудо, 
Смеясь, семенит по лучу. 
– Как звать тебя, мальчик? 
– Иуда. 
– А хочешь малины? 
– Хочу. 

Ешь горстью, и смейся беспечно, 
И щёки измажь, и чело. 
– А денежку хочешь? 
– Конечно. 
…Вот с этого всё и пошло.